Вечер. Болит спина от дневных попечений. Насажала я, Лена, всего, а теперь ведь поливать надо! А по горам с лейкой – это почти цирковой трюк. Иной раз зависнешь над «пропастью» — ну, думаешь, сейчас полетит моя лейка вниз со звоном, а я – с грохотом. Но зато и радостей немеренно. Проклюнулся росток, долго выжидал, испытывал мое терпение, но – вылез на Божий свет. Маленький, упругий, блестящий. Арбузы дружно взошли, чайота вот-вот заплетется и полезет упорно к солнышку. Ты, Лена, я знаю, любишь чайоту. Я тоже, за упрямство и веселый нрав. А еще я ее про себя (чтобы не услышала и не обиделась) называю дойной коровой. Знаешь почему? Прошлой осенью я совсем закрутилась. Писала книгу («Полет одуванчиков»), в саду все надо срочно, розы посадить, у мандаринов обрезку сделать, вскопать грядки под зиму, ну совсем не оставалось времени на готовку. Вот чайота меня и кормила. Сорву парочку плодов (они как патиссоны, только темно-зеленые и покрупнее), натру на терке, лучку добавлю и — салат готов. Или нарежу кусочками обжарю на подсолнечном масле как кабачки. Вкусно! Так и продержалась на чайоте. Соседка Альбина говорит, что чайоту хорошо и мариновать, но – не пробовала. Ну чем не «дойная корова», чем не кормилица!
Но я отвлеклась. Так много хочется тебе рассказать, вот и прыгаю с одного на другое.
Вечер, болит спина…Сижу на скамеечке, любуюсь распускающимися розами и – грущу. А грусть моя, Лена, такого рода. Жалею, что эту красоту не видят мои друзья и читатели. Конец июня, а я одна. Не помню такого. В это время обычно дом живет суетной, насыщенной жизнью. Хлопают двери, то и дело скрипит калитка, с моря, на море, с рынка, на рынок. Смех, разговоры… Сейчас – тишина. Как жаль, что никто не выбрался пока полюбоваться этой красотой, подышать этой свежестью. Вот и причина грусти.
Вспоминаю, сколько добрых людей встречено мной на православных ярмарках зимой и после Пасхи. Моя новая книжечка «Полет одуванчиков «пришлась ко двору. Слава Богу. Ведь я так волновалась, примут ли моих «одуванчиков» читатели, ведь я –«вечный студент», а каждая новая книжечка – очередной зачет. Сдам – не сдам, примут, не примут.
Ярмарка в Минске. Сижу за отдельным столиком, на котором рядком – мои книжки. Народу много. Интересуются, спрашивают. Рассказываю, что могу, радуюсь, что в Минске меня знают. Калейдоскопом сейчас имена и лица. Но есть и особо запомнившиеся. Людмила. Давняя моя читательница. Оказывается, приходила на ярмарку каждый день. Почти неделю. Придет, сядет рядышком, сидит. Каждый день приносила мне семена для весенних посадок и лечебные травы.
— Я знаю, у вас голова болит часто, вы заваривайте вот этот сбор, все свое, сама вырастила.
-Вот фасоль, спаржевая, фиолетовая, посадите на своей Вредной горе, не пожалеете.
-Очень хорошие семена помидоров, а вот фиалки.
Принимаю с благодарностью пакетики, обещаю, что буду заваривать травяные сборы, обещаю, что посею все, что подарила Людмила. Фасоль посеяла, под нее уже и колышки подставила, быстро тянется вверх. Смотрю на нее и с благодарностью вспоминаю Людмилу.
Подошла пожилая пара. Он высокий, красивый, статный, она – маленькая, хрупкая, улыбчивая. Познакомились — известный белорусский детский писатель Борис Александрович Ганаго и его жена Любовь Ивановна.
-Вот, подписал вам книжечку…
Принимаю с радостью и тороплюсь «отдарить». Протягиваю свою.
-Новенькая, «Одуванчики».
Подходит молодая женщина, волнуется.
-Рассказать хочу, — а сама в слезы, — я ведь после вашего рассказа про сережки…
-«Сережки из чистого золота», подсказываю…
-Да, да, мы с мужем, не поверите, квартиру получили.
-Ничего себе, — удивляюсь,- присаживайтесь, расскажите.
Рассказала. Многодетная семья, стоят на очереди, три раза их из очереди отодвигали, оказывалось, что есть более нуждающиеся. А они в коммуналке, друг на друге. Связей нет, денег особо тоже, только «семеро по лавкам» все их богатство.
— Прочитала я про сережки. Как девочка у преподобного Сергия сережки просила, и так мне стало стыдно! Маловерная, никчемная…Это я так про себя. Ребенок с чистой душой себе сережки вымолил, а ты надеешься квартиру без Божьей помощи получить. Поставила детей на молитву, Тимофей еще в коляске, но и его в ряд. Встали мы на коленочки. Дети, — говорю, — просите у преподобного Сергия жилье для нашей семьи. Хорошенько просите…
-А сколько комнат просить? — спросил практичный четырехлетний Иван.
-Да ты проси, Преподобный сам разберется.
Каждый вечер перед сном – на коленочки и…-женщина опять заплакала – пришла на комиссию, а мне и говорят…- ручьем слезы, — достала платок, смущается.
-Ну и сколько комнат вымолили?
— Игрушечка, а не квартира, четыре комнаты, светлая и район хороший. Вот уже полгода живем, а до сих пор с мужем поверить не можем…
Вот за что люблю я православные ярмарки. Нечаянные встречи, рассказы о чудесных событиях, удивительные судьбы. Есть ли для писателя более щедрые дары?
И еще была в Минске встреча. Долгожданная. Была я несколько лет экскурсоводом в Троице-Сергиевой Лавре. Работало со мной очаровательное создание Сашенька. Хрупкая, трепетная и, на мой взгляд, крепкая в вере. Приглядывалась я к ней с беспокойством, переживала почему-то, какой достанется Сашеньке муж. Хотелось, чтобы хороший. Потом наши дороги разминулись. Да и сошлись спустя несколько лет. Где? В Минске, Лена, в Минске. Оказывается, Сашенька вышла замуж за семинариста, его рукоположили и отправили на приход в Белоруссию. Встреча! Я в гостях у отца Евгения и матушки Александры, мамы уже троих детей. Не можем наговориться, вспоминаем, листаем фотоальбом. Ночью у меня поезд в Москву, хозяева едут провожать.
-Теперь я спокойна, — шепчу я Сашеньке, — муж у тебя хороший, как я и хотела…
Беру благословение у отца Евгения, обнимаю матушку. Стоят на перроне, машут. А я желаю счастливой дороги им, дороги жизненной, в которой с верой и любовью, да с Божьей помощью все будет как надо.
День на передышку и – ярмарка в Москве. Традиционная, пасхальная. Я на своем привычном месте — стенд «Радио Радонеж». Многолюдно. «Одуванчики» летят, на пальце мозоль, подписываю книги без перерыва. Кто-то сочувствует:
-Вы бы печать себе заказали, шлеп и все.
Возражаю.
-Нельзя «шлеп», в «шлеп» нет искренности, есть только форма.
Встречи как из рога изобилия. Женя, мой «доктор» и утешитель. Женя продает на ярмарке мед. Как-то принесла баночку.
-Возьмите, из акации, для глаз хорошо.
На следующий день принесла «от сердца», потом «от давления». Я запротестовала, без денег не возьму, а она строго:
-Я ведь ваш читатель, хочу, чтобы у вас были силы и здоровье новые книги писать, у меня своя корысть…
Вот и сюда, в ущелье я привезла коробочку с пергой. Каждое утро принимаю Женино лекарство и с благодарностью вспоминаю своего славного «корыстного» доктора.
Подходит читательница. С претензией.
— Была прошлым летом в Пицунде, хотела вас найти, обыскалась, кого ни спрошу, никто не знает, где находится Вредная гора.
Да, нарочно не придумаешь. А вот еще встреча. Молодая черноглазая женщина в красивом штапельном платье. Смотрит подозрительно.
-Мне сказали, здесь должна быть писательница.
-Я писательница…
-Да ладно, на фото в книге совсем другой человек.
-Хотите паспорт покажу?
Знакомимся. Ольга Кольт — мастерица, штапельные платья, блузки, юбки. Авторские работы.
-Приходите, выберите себе платье в подарок.
Смущаюсь.
-Что вы, я куплю с удовольствием, люблю штапель.
-Нет, подарю! Штапель для здоровья полезен, а я хочу, чтобы вы не болели, чтобы книги новые писали, у меня корысть…
Где-то я уже это слышала…
Мои замечательные «корыстные» читатели. Вот пишу тебе, Лена, эти строчки, а сама в штапельном Олином платье. А ведь и правда, очень комфортно в нем по жаре, удобно.
Подходит красивая женщина, улыбается мне как старой знакомой. Так оно есть, не просто читательница, но еще и постоянная моя гостья в ущелье у подножия Вредной горы. Алина Добрынина. Об Алине надо рассказать особо. Помню, когда она первый раз приехала ко мне, то начала свой отдых на море с раннего подъема. Думаешь, Лена, для того, чтобы искупаться на рассвете? Нет, не угадала. Алина сделала несколько экзотических салатов, украсила их так, как не в каждом ресторане украсят, поставила торжественно на общий стол – угощайтесь! Оказывается, особые ножички для украшения салатов она, не поленилась, привезла из Москвы, тогда я очень удивилась – зачем возиться здесь, на отдыхе? Теперь, пожив здесь рядом, в ущелье, уже не удивляюсь. Поняла. Алина умеет и любит радовать людей. Это основная черта ее характера. Но дальше нас ждали такие сюрпризы, которые затмили экзотические салаты. Алина рассказывала, что занимается танцами, особо нравится ей испанское фламенко. Так вот, отправляясь всего на недельку «на юга», она привезла с собой целый чемодан испанских платьев. Опять же – чтобы порадовать. У нее это получилось. Невозможно забыть те вечера, когда Алина в шикарном испанском платье с ярким веером, в накинутой на плечи роскошной шали, специально привезенной из Испании, давала нам мастер-класс. Она мастерски выбивала такую дробь каблуками туфель, что все ущелье замирало от этого стука. А это Алина радует! Незабываемые вечера. Как и незабываемо ее выступление на моем последнем творческом вечере. В перерыве вместе с школой танцев «Светский парад» она учила моих читателей танцевать кадриль. Оказывается, это совсем не сложно. Надо только поймать «кураж».Улыбнуться и — попробовать. Кто был на вечере, помнит, сколько нашлось в перерыве «куражных» читателей.
И вот она, Алина, у моего столика на ярмарке.
-Наталья Евгеньевна, это вам…
Вручает мне большой увесистый сверток. Разворачиваю и — не верю своим глазам. Вышитая бисером необыкновенной красоты икона. Казанская. Будто светится изнутри.
-Алина? Какая красота…
-Вам понравилось? Я ее для вашей часовни в ущелье вышила. Пусть радует вас и ваших гостей.
Сейчас икона на своем законном месте в часовне. Молюсь перед ней, показываю ее, рассказываю про хорошего человека Алину, которая умеет и любит радовать людей.
Последняя ярмарка перед поездкой сюда — в Петербурге. И опять встречи, опять удивительные истории, судьбы. Много старых друзей у меня в Питере, видимся редко, но разве это так важно? Главное, то мы помним друг про друга, молимся. А теперь вот еще и новые друзья появились. Дьякон Олег и матушка Ольга Куковские. В прошлом году зашли в гости в ущелье, да и остались. Встретила чужих, уезжали роднее родных. Ярмарка – хороший повод для встречи. Вспоминаем ущелье, смотрим фото.
Подходит пожилая худенькая женщина. Молча начинает выставлять передо мной судочки с едой.
-Вот голубцы, а это сырники, а это…
Узнаю. Моя читательница Людмила. В прошлый мой приезд на ярмарку в Петербург она вот так же приходила и потчевала.
-Балуете вы меня, Людмила…
-Да вам разве отойти? Мы же все, читатели, эгоисты. Я вот три книжки купила и все три хочу подписать. Кушайте, все свежее…
Вот такие они, мои читатели, сплошь «эгоисты и корыстные». А «эгоистка» Людмила перед отъездом своим «эгоизмом» меня потрясла. Подошла попрощаться, да и говорит, будто извиняется.
-Вы только не обижайтесь…Я от всей души, уж позвольте…У меня сатина много, что сама покупала, что надарили, скопилось. Можно мне…Можно я вам наволочки на подушки пошью? У вас ведь в ущелье народу много бывает, это сколько подушек надо. Вы разрешите…Мне бы только размер ваших подушек знать…
Лен, я не сдержала слез. Обняла ее. И кто это смеет рот раскрывать и утверждать, что душа русская измельчала? Стоит у плиты, жарит, парит, везет через весь Питер в лотках еду, потому что какой-то там писательнице некогда отойти перекусить. Извиняясь, просит разрешения сотворить добро, будто в чем провинилась. Господи, Ты даруешь мне такие встречи, от которых растекается по сердцу любовь и полное осознание своей недостойности. Это как же надо жить, чтобы соответствовать этой любви и хоть чуть-чуть быть ее достойной. Я буду перед подаренной Алиной Казанской иконой просить о даровании мне пусть толики этого соответствия. Иначе сгорит мое сердце от стыда.
Сижу в тишине июньской ночи, уже и звезды в полной силе, а я все вспоминаю и вспоминаю. Приехала бы питерская Людмила, я бы ей борща наварила, вином выдержанным угостила, и спать бы уложила на взбитые подушки, в новых наволочках. Приехала бы Сашенька с мужем и детками, Алина, Женя, Ольга, Борис Александрович Ганаго. Жаль, пустой сейчас дом…